Пресыщенный обилием даров,
Стою на краю, вращая янтарь мгновений,
Где зелёный поток, разрывая оковы слов,
Уносит паромы — снов дымных ступени.

Вкруг горы, одетые в шёлк полустёртых масок,
Шепчут туманам: «Пустота — лишь ресница...»
Тенью скользя, принимаю ветра причастье без красок,
Теряя имя, как лист, что в бездне кружится.

Небесный чертог, распаляясь, пьёт росы алчной гортанью,
Но чаша времён — лишь отраженье луны в глубине.
Сливаясь с волной, растворяю в ней жажду и раня,
Впитываю тишину, где Дао прорастает в камне.

Бессмертен не тот, кто длит миг, но кто стал теченьем,
Как река, что, устав небом, льётся сама в основанье.

«Вращая янтарь мгновений» — деепричастие символизирует цикл сансары, где «янтарь» (застывшая смола) аллегория иллюзорной фиксации времени.
«Шёлк полустёртых масок» — отсылка к даосской идее «лиц без лиц» (Чжуан-цзы), где туман — метафора неведения, скрывающего суть.
«Чаша времён» и «отраженье луны» — дзен-коан о пустоте как истинной форме, как в стихах Басё: «Пруд замолк. / Воду пронзает / Образ луны».
«Дао прорастает в камне» — символ у-вэй (не-деяния), где гармония возникает спонтанно, словно трещины в скале, рождённые тишиной.